Колин Декстер - Последний автобус на Вудсток [СИ]

Он передал письмо Льюису.

— Слишком много тире, по-моему.

Комментарий показался бессердечным и не по делу. Льюис перечитал письмо.

— Но печатает она очень хорошо, сэр.

— Немного странно. Почему она не расписалась, а напечатала имя в конце?

Дайте Морсу любое письмо — и его воображение продемонстрирует способности сверхсуществ в заоблачных высях. Льюис непроизвольно издал что-то вроде стона.

— Думаете, сэр, она сама написала?

Морс придержал поводья.

— Да. Это она написала.

Льюису показалось, что он проникся чувствами шефа. Придётся немного подчистить дело, конечно, но само расследование закончено. Он получил удовольствие, работая со вспыльчивым и непостоянным как флюгер инспектором, но теперь…

Зазвонил телефон — и Морс ответил. Он сказал «понятно» раз двадцать и положил трубку.

— Кротер в Редклифе. У него случился сердечный приступ — и в течение двух дней запрещено с кем-либо видеться.

— Может, теперь ему и добавить нам нечего, — предположил Льюис.

— Есть чего, — сказал Морс.

Он откинулся на спинку стула, сцепил руки на затылке и уставился в стену. Льюис понял, что лучше помалкивать, но время шло, и ему трудно было сдерживаться.

— Не хотите ли кофе, сэр?

Кажется, Морс его не услышал.

— Кофе? Будете кофе?

Ему показалось, что Морс похож на одного знакомого глухого, у которого вырубился слуховой аппарат. Шли секунды и минуты, а Морс всё сидел, уставившись в стенку.

— Так… это кое-что проясняет, Льюис. Можем вычеркнуть миссис Кротер из списка подозреваемых, да?

Глава 26

Девятнадцатое октября, вторник.

В полдень Питер Ньюлав сидел у себя. Он никого не ждал. Обычно в это время мог завалить Бернард, чтобы выпить на пару, но по колледжу с утра уже летала новость: Маргарет покончила с собой, и у Бернарда случился сердечный приступ. Для Питера две эти новости были горче некуда. Маргарет он знал, она ему нравилась, а Бернард — лучший друг по меркам университетских отношений. Питер позвонил в больницу, но Бернарда запрещалось навещать до четверга. Тогда он послал туда цветы: Бернард любил цветы, а жены, которая могла бы их туда принести, у него больше не было. Потом Питер спросил про детей. Их отправили к какой-то родственнице в Хендоне. Пит засомневался, поможет ли им такая смена обстановки.

В дверь постучали.

— Открыто!

Раньше он не был знаком с Морсом, поэтому приятно удивился, когда инспектор не отказался с ним выпить. Морс тупо объяснил, зачем явился.

— Прямо на этой самой отпечатано? — Пит указал взглядом на портативную машинку на столе.

— Точно.

Ньюлав обалдел от удивления, но ничего не сказал.

— Знакомы с молодой особой по фамилии Колебай? Мисс Дженнифер Колебай?

— Боюсь, что нет, — Ньюлав наморщил лоб, напрягая память.

— Работает неподалёку отсюда, в Таун & Гаун. Это страховая компания.

Ньюлав отрицательно покачал головой.

— Может, когда и видел случайно. Но лично не знаком. Даже имени такого не слышал.

— И никому писем не писали с таким именем?

— Нет. С чего бы? Как я уже сказал, в жизни про такую не слыхал.

Морс поджал губы и продолжил.

— Кто ещё пользовался вашей машинкой, сэр?

— Да я понятия не имею! Кто угодно мог. Дверь на ключ не закрываю. Ну, только когда на столе экзаменационные материалы, билеты с вопросами.

— То есть вы оставляете дверь незапертой — и любой может войти и взять ваши книги и спиртное? И даже машинку печатную?

— Ну, не совсем так. Но некоторые препы именно так и делают.

— Кто конкретно?

— Ну, молодняк типа Мелхаша, к примеру. Он недавно заходил пару раз.

— А ещё кто?

— Да с десяток наберётся, — сказал Пит, чувствуя странную неловкость.

— А вы видели, как кто-то из них печатал на вашей машинке?

— Да вроде нет.

— На своих бы стали печатать, да?

— Ну, думаю, что да.

— А ещё что думаете?

— Вроде бы ничего.

— Никаких совсем идей по этому поводу?

— Извините, что толку от меня никакого. Просто не знаю, что и сказать.

Морс резко перевёл разговор на другую тему.

— Вы знали миссис Кротер?

— Да.

— Уже знаете про неё?

— Да, — тихо сказал Ньюлав.

— А про Бернарда Кротера?

Ньюлав кивнул.

— Как я понимаю, он ваш лучший друг?

Ньюлав снова кивнул.

— Сегодня утром я порылся в его кабинете. Нехорошо это, но такая у меня работа — быть вроде ищейки. Вовсе не нахожу это приятным, если честно.

— Понятно, — сказал Ньюлав.

— Удивительно, если вы и вправду так понятливы, сэр, — слегка раздраженно сказал Морс. — Он к вам часто сюда заглядывает, да?

— Частенько.

— Считаете, пришёл бы к вам, если бы ему что-то понадобилось?

— Хотите знать, пришёл бы он скорее всего именно ко мне, а не к кому-то другому?

— Именно.

— Пришёл бы ко мне.

— Знали, что на его печатной машинке и запятую не пробьёшь?

— Не знал, — соврал Ньюлав.

После того, как Льюис забросил Морса в колледж, он отправился выполнять собственные обязанности. Льюис не понимал, в чём состоял смысл предстоящих действий, но Морс сказал, что это жизненно важно для следствия. Что-то придало инспектору второе дыхание, он рвался в бой. Морс был уже не похож на того бодряка-Морса, который приступил к делу. Теперь он стал каким-то мрачным, и даже зловещим. Льюис даже временами его побаивался и только уповал, чтобы больше расследование не столкнулось с письмами, способными взбудоражить гениальное воображение Морса, умеющее завести в безвыходные лабиринты.

Льюис заехал в маленький дворик Саммертаунской поликлиники. Она находилась на углу Бэнбери Роуд и Марстон Ферри Роуд. Отлично построенное большое здание из красного кирпича с лестницей, ведущей на белое крыльцо с парадной дверью. Здание принадлежало к той группе великолепных построек, которые украшали Бэнбери Роуд и были возведены в последней половине девятнадцатого века.

Льюиса ждали, поэтому уже через пару минут он находился в кабинете заведующего.

— Вот то, что вы просили, сержант, — доктор Грин протянул папку Льюису.

— Вы уверены, что здесь всё? Инспектор Морс требует, чтобы было всё.

С минуту доктор Грин молчал.

— Единственное, что здесь отсутствует… эээ… какая-нибудь запись про… эээ… запись беседы… ммм, ну, что мы говорили с мисс Кей о… эээ… половой жизни личной. Вы в курсе, сержант, что существует… эээ… существуют этические стороны… ну, эээ… информация личного характера, когда… эээ, врач беседует со своей… эээ… пациенткой?

— Хотите сказать, она принимала противозачаточные таблетки, доктор?

Льюис смело ступил тяжёлым полицейским ботинком на зелёное девственное болото, где, мямля, барахтался доктор Грин.

— Эээ, разве я… эээ… так сказал, сержант? Я… эээ сказал, что мы… эээ… что нехорошо, если… да, это очень нехорошо… эээ… нарушать… эээ… тайны врачебные… эээ… что нам пациенты в кабинете говорят.

— А вы бы нам сообщили информацию, если бы она не принимала противозачаточные таблетки? — прикинулся наивной овечкой Льюис.

— Ну… эээ… это очень… эээ… трудный вопрос. Вы… эээ… мы… вы сами меня подначиваете… эээ… за меня говорите, да, сержант? Всё, что я сказал, так… эээ… это…

Льюис призадумался, что бы сказал этот доктор пациенту, у которого злокачественная опухоль. Наверняка, это был бы оооочень долгий эээээ разговор. Он поблагодарил доброго Айболита и быстренько ушёл. Пока спускался с крыльца по ступенькам, всё никак не мог мысленно отделаться от экающего доктора. Пристало к нему это эканье, как банный лист! Надо будет жене рассказать про э-э-ээ-того доктора Грина.

Как было договорено, Льюис подъехал за Морсом к колледжу в час дня. Он рассказал инспектору, как страдает доктор Грин по поводу разглашения врачебной тайны. Но Морс отреагировал непробиваемым цинизмом.

— Можно подумать, мы не знали, что она глотала эти таблетки! Нам и так криминалисты всё доложили, помнишь?

Следовало и Льюису об этом помнить. Он тоже читал те отчёты. Морс на самом деле его попросил познакомиться с теми отчётами поближе, изучить досконально. Тогда это показалось не так важно. Неужели Морс уже в начале расследования осознал все взаимосвязи? Льюис в этом сомневался. И его сомнения, как всегда, подтвердились.

Пока Льюис выезжал из города, Морс попросил завернуть к мотелю у развязки на Вудсток.